16+
Выходит с 1995 года
29 марта 2024
Не ставьте ребенка в центр вселенной

В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения Франсуазы Дольто. Она была известным  психоаналитиком, педиатром,  крупным специалистом в области изучения раннего детства, создателем модели «Зеленого дома» - центра ранней социализации детей. Мы публикуем интервью с дочерью Дольто Катрин Дольто-Толитш и Каролиной Эльячефф. Перевод О. Сусловой. Редакция благодарит за предоставленное интервью петербургский центр ранней социализации детей «Зеленый остров».

- Во всяком случае, родителям не дано избежать дольтоизации?

Каролин  Эльячефф: Знают ее или не знают, читали или нет, но все так или иначе уже пропитались идеями Дольто, даже не замечая этого. Возьмите правосудие. Судьи, занимающиеся детьми, сегодня в первую очередь заслушивают детей, и они сами выносят решение, затрагивающее их судьбы. Это наследие Дольто. Все учреждения, имеющие отношение к младенчеству и детству, изменились: родильные дома, ясли, школы работают с малышами не так, как прежде. Идея,  согласно которой ребенок с самого раннего возраста является субъектом, существом, с которым можно общаться и которого можно уважать, уже воспринята.

- Стремясь уважать своих детей, многие родители воспитывают их в духе Дольто, иными словами, позволяя им все. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые хорошо известны.

К. Э.: Идеи Франсуазы Дольто нередко были выхолощены до пустых девизов и поэтому извращены. Когда она говорит, что ребенок способен все понять, это не значит, что он уже все знает и не нуждается в воспитании. Как раз наоборот, именно воспитание сделает его человеком. Под вывеской «дела Дольто» многие во имя так называемого «расцвета» ребенка, господствовавшей в воспитании на протяжении веков, к вседозволенности – обратной стороне одной и той же медали. Франсуаза Дольто отстаивала воспитание, основанное на понимании, доверии и взаимном уважении, на правах и обязанностях родителей и детей и ничего не имела против запретов, единственно позволяющих всем и каждому  стать человеком.

- Разве ребенок-господин, вокруг которого вращается вся семья,  не является следствием теории Дольто?

К. Э.:  Отнюдь! К сожалению, именно так многие ее и поняли! А ведь Дольто говорит прямо противоположное: ребенок должен находиться на периферии и не занимать в семье центрального места. Это не означает, что его нужно оставлять без внимания. Но центром являются родители. Те, которые ведут жизнь мужчины и женщины.  Они не приносят себя в жертву во имя дочери или сына. За такую жертву придется слишком дорого расплачиваться.

- Сначала родители! Выходит, ее действительно неправильно поняли. Значит, необходимо вернуться к Дольто?

Катрин Дольто-Толитш: Не следует воспринимать ее советы как кулинарные рецепты.   Нужно постараться понять, что выражает ваш собственный ребенок. Нередко его слова и поступки понимают, как оппозицию: «Он действует против меня». Франсуаза Дольто показала, что у каждого «против» есть свое «за», которое только нужно отыскать. Почему он так действует? Какое влияние это оказывает на меня и мою семью? Вот вопросы, которые необходимо себе задавать. Слова и поступки ребенка всегда имеют какой-то смысл. Но понять его – еще не значит согласиться. Родитель имеет право и обязанность сказать «нет».

- Прилагала ли она выдвинутые принципы к собственным детям?

Катрин Д.-Т.: Чаще всего, да. Как-то, когда мне было пять лет, я разбила одну восхитительную статуэтку из лакированного дерева, которую нам только что подарили друзья из Латинской Америки. Она сказала мне: «Как ты, наверное, расстроена!». В другой раз, подражая взрослым, я написала мелом «дерьмо» на стене школы незадолго до того, как за мной пришла моя тетушка Шарлотта. «Твоя дочь написала «дерьмо» на стене!» - сообщила тетушка, едва мы вернулись домой. Моя мама повернулась ко мне: «Катрин, ты уже умеешь писать, как замечательно!». Да, она была такой. Она придерживалась своеобразной этической формы, которая позволяла тебе ощущать вину, если ты этого хотел. Но от нее это никогда не исходило.

- Иначе говоря, она ставила себя на место ребенка?

Катрин Д.-Т.: Она всегда пыталась понять смысл наших действий. Если ребенка действительно надо от чего-то избавить, так это от убежденности, что его родители здесь всегда затем, чтобы поддержать и защищать, брать на себя ответственность за него, что они довольны его развитием, что их цель – избавить его от чувства вины. Разве не в том и состоит воспитание, чтобы позволить ребенку полагаться на самого себя?

- Ваш отец тоже был с этим согласен?

Катрин Д.-Т.: Он приехал из своего родного Крыма в сопровождении лошадей, прямо как из рассказа Чехова. Из мира, в котором, если кому-то хотелось воды, ребенка немедленно отправляли за ней. Отец был довольно авторитарен, подчас даже несправедлив. Мать доказывала нам, что мужчина и женщина могут любить друг друга, даже если у них совершенно разные взгляды на мир, даже если они не разделяют одну территорию воспитания детей. Суть была в том, что дети оставались «на периферии». «У вас есть своя жизнь. Я люблю своего мужа. Если вы не согласны, можете идти на все четыре стороны!» - сказала она мне однажды. Если бы они вели себя по-другому, они бы обязательно развелись, и мы лишились бы возможности любить этого человека, любить которого бывало нелегко, но который, в сущности, был замечательным человеком. Когда отец становился очень жестким, она могла заключить договор с нами: «Да, это слишком, но ты же знала, что он может так отреагировать, ты сама на это пошла. И ты знаешь, что он тебя любит. Да, он такой. Но ты можешь его понять. Он твой отец». Об этом говорилось и на нас эти слова действовали успокаивающе.

- Необходимо время, чтобы стать такой матерью.

Катрин Д.-Т.: Думаю, дело, скорее, в качестве, чем в количестве проведенного с детьми времени.  Когда я была маленькой, я очень страдала от того, что редко виделась с мамой. Однако, она могла создать впечатление, что она полностью в твоем распоряжении. Она давала нам десять секунд, но это были настоящие десять секунд.  Когда ты возвращался из школы с какой-нибудь неприятностью и забирался в угол квартиры, откуда можно было видеть, как она выходит из своего кабинета, провожая очередного пациента, ты набрасывался на нее, как на добычу. Она нас выслушивала и ободряла: «Давай, рассказывай!». Может, это длилось не больше минуты, но у нас возникало впечатление, что она здесь, с нами, что она нас понимает. А это главное!

- Она была святой, ваша мама!

Катрин Д.-Т.: О нет, что вы! Случалось, что она переживала, но никогда не делала из этого события. Она сумела перевести свою семейную историю в нечто позитивное. Ей пришлось испытать на себе воспитание более чем «насаждающее чувство вины».  Семья подавляла: буржуазное окружение, угнетающее дочерей, и к тому же ее собственная мать, которая была крайне невротичной, больной женщиной, - она пережила множество драматических моментов в своей жизни – смерть одной из дочерей, война, траур…

- «Родители ели зеленый виноград, а на зубах их детей оскомина», - написала она, цитируя Библию. Но ведь дети не обязательно всегда воспроизводят поведение родителей!

К. Э.: Нет. Фрейд первым ввел понятие повторения и все аналитики сейчас им пользуются. Но повторение поведения родителей или бабушек и дедушек вовсе не обязательно является патологией и уж тем более автоматизмом. В этом нет ни фатальности, ни проклятия. Из кучи кирпичей, унаследованных в детстве, генетически и благоприобретенно, можно построить как храм, так и тюрьму!

- Теорию Дольто, ее анализ младенцев, подвергают суровой критике. Говорят, что у нее был какой-то особый дар понимать младенцев и маленьких детей.

К. Э.: Словно колдунья? О нет! Когда мы ассистировали ей на консультациях, мы убедились, что в том, что она делает, не было ничего магического. Все держалось на точной логике, на умозаключениях, выведенных из психоаналитической клиники, из которой и возникла ее теория -  довольно сложная, - которую она назвала «бессознательным образом тела».

- То есть все, что содержит в себе метод, может быть передано. Однако, в отличие от других аналитиков, она не создала своей школы.

К. Э.: Она не считала, что это нужно делать. И не без основания: история психоанализа во Франции – это история расколов и бесконечной борьбы за власть. Но она уделяла много времени, чтобы объяснить аналитикам то, что она делает. Именно ассистируя на ее консультациях, которые она проводила на улице Кюжас в Париже в последние два года ее жизни, я научилась работать с младенцами и разбираться с этой стороной ее деятельности.

- Скажем прямо: сегодня еще очень многие не верят в психоанализ младенцев.

К. Э.: Достаточно продемонстрировать им, как реагирует ребенок, когда его принимают как достойного доверия собеседника. Когда говоришь ему: «Если ты хочешь, чтобы твои родители мне поверили, дай знак»,  и видишь, что ребенок открывает глаза, поворачивает голову – никаких других убеждений не нужно. Я была неоднократным свидетелем этого опыта и все равно каждый раз он приводит меня в волнение.

- Вы говорите во время ваших сеансов с новорожденными. Но вам можно возразить: что они могут из этого понять? Они ведь еще не знают язык!

К. Э.: Я не задаю себе подобный вопрос. Франсуаза Дольто тем более не задавалась им. Оставим поиски ответов на него нейробиологам. Мы, психоаналитики, довольствуемся соглашением: новорожденный понимает. И каждый раз убеждаемся, что имеем для этого все основания. Когда обращаешься к младенцу, который не знает грамматики, ты это делаешь постольку, поскольку он субъект. В этом и состоит теория Франсуазы Дольто: человек, рождается он или умирает – он субъект, субъект своей истории. А значит, с ним можно вступать во взаимодействие.
 
- Что может подтвердить эффективность психоанализа младенцев?

К. Э.: Например, проблемы сна, зачастую связанные со страхом внезапной смерти младенца. Некоторые родители очень тревожиться и в первый год жизни встают к ребенку по десять раз за ночь. Но потом, убедившись, что риск миновал, реагируют только тогда, когда ребенок просыпается сам. Я предлагаю им сказать ребенку, что они уже не испытывают чувства страха. Или же, когда ребенок продолжает просыпаться по десять раз за ночь, чтобы успокоить тревогу родителей. Он не знает, что уже наконец может спать спокойно. Достаточно ему сказать об этом.

- Прежде чем стать родителем, необходимо пройти через кушетку психоаналитика?

Катрин Д.-Т.: Конечно нет! Не стоит смешивать разные жанры. Более того, наша мама не проводила анализ ни с нами, ни с нашими соседями. Все, кто взаимодействует с ребенком, должны задаваться вопросом о своем месте по отношению к нему. В этом и состоит учение Дольто. Отец, мать, учитель, психоаналитик – все они выполняют разные функции. И каждый из них обмечает себе те границы, в пределах которых он может говорить с ребенком.

- Непросто быть родителем.

К. Э.: А разве когда-то было по-другому? Но нужно также доверять своему чутью. Например, матери уже давно знают, что могут общаться с детьми с самого раннего возраста и даже до рождения. Но они никогда не говорили об этом, потому что им все равно никто не верил. Сегодня весь или почти весь мир принимает, что ребенок раньше других испытывает потребность в коммуникации, а также имеет право быть со всей серьезностью информированным о том, что его непосредственно касается: о своем происхождении и о том, что его ожидает.

- Говорят, первые моменты – самые главные и «все разыгрывается до шести лет».

Катрин Д.-Т.: Все-таки не стоит слишком доверять терроризму психоаналитиков и дурным интерпретациям. Первые моменты жизни очень важны, но не бесповоротны. Каждая секунда, к счастью, не является решающей для всей жизни в целом! К счастью! Франсуаза Дольто была убеждена в том, что  в человеческой жизни все может быть переиграно. В этом ее наследие: каждый из нас может изобрести свою свободу.

Доминик Симоне

Комментарии

Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый

, чтобы комментировать

Публикации

Все публикации

Хотите получать подборку новых материалов каждую неделю?

Оформите бесплатную подписку на «Психологическую газету»