Безумная психиатрия?

Статья президента Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека.

11 марта 2008 г. в Санкт-Петербурге, в Каминном зале гостиницы Октябрьская прошли слушания «Нарушения прав человека в области душевного здоровья». Положительный опыт Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека в защите нарушенных прав граждан». В слушаниях приняли участие известные петербургские правозащитники и общественные деятели: Игорь Михайлов, Уполномоченный по правам человека в СПб; Геннадий Чернявский, лидер петербургской группы Международного общества прав человека; Леонид Парунов, ответственный секретарь Общественной палаты в Северо-Западном федеральном округе; Владимир Леонов, депутат Законодательного Собрания Ленинградской области предыдущих трех созывов; игумен Вениамин (Новик), кандидат богословия; Галина Крышня, соавтор «Черной книги преступлений против детей»; Елена Синица, кандидат юридических наук; Юрий Дорофеев, кандидат экономических наук и др. На слушаниях выступили пострадавшие от нарушений их прав в психиатрических больницах Санкт-Петербурга, А.Т. Лобанов, В.Г. Селехов, озвученные нарушения были прокомментированы сотрудниками Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека. Итогом слушаний стало принятие резолюции, которая будет направлена в Петербургские и федеральные органы исполнительной и законодательной власти.

Данная статья – это исторический обзор и сравнительный анализ ситуации с соблюдением прав человека в области душевного здоровья в России и за рубежом. Большая часть этого обзора была озвучена на слушаниях.

Одними из важнейших прав человека являются следующие права: право на защиту от ложных обвинений, право на свободу и личную неприкосновенность, право получать информацию, касающуюся гражданина, от психиатрических или медицинских учреждений. Данные права гарантированы Конституцией России, Основами Законодательства РФ о здравоохранении, Всеобщей Декларацией прав человека. Недопустимо, чтобы эти права нарушались в цивилизованном обществе.

Увы, с самого момента своего возникновения многие психиатрические больницы были похожи больше на тюрьмы, чем на лечебницы. Мишель Фуко в своей «Истории безумия в классическую эпоху» пишет, что «великое заточение безумцев» началось в семнадцатом веке. «Ключевая для нас дата, - пишет М. Фуко – 1656 г., когда был подписан декрет об основании в Париже Общего госпиталя». (Томас Сас, «Фабрика безумия»; Foucault M. Madness and Civilazation, p. 39 (Фуко М. История безумия в классическую эпоху). Это был указ короля Франции Людовика тринадцатого, цитирую: «Сим полагаем Мы себя блюстителем и покровителем указанного общего госпиталя, ибо мы основали его, и нам угодно... чтобы он был целиком избавлен от распоряжений, посещений и суда высших чиновников из службы общего переустройства... коим воспрещаем мы знакомство с делами его и совершение суда в каком бы то ни было виде и под любым предлогом». Т.е. уже в это время психиатрические учреждения были закрытыми для контроля со стороны общества. Кстати, примерно в это же время лишить человека свободы во Франции, в том числе и поместив его в госпиталь, можно было без решения суда по так называемому письму короля, либо его аналогу.

В 1778 г. французский наблюдатель так описал Сальпетриер, психиатрическую больницу и тюрьму: «Это крупнейшая больница в Париже, возможно, во всей Европе. Эта больница одновременно приют для женщин и тюрьма... В центре больницы расположен дом заточения для женщин, состоящий из четырех различных тюрем: община для наиболее распущенных девиц, исправительное отделение для тех, кого относят к безнадежно испорченным; тюрьма, отведенная для тех, кого задержали по приказу короля, и основное отделение для женщин, направленных сюда распоряжениями судов». (Томас Сас «Фабрика безумия»; Rosen G. Social attitudes to irrationality and madness in 17-th and 18-th century Europe// J. Hist. Med. & All. Sc. 1963. 18: 220 – 240; p. 233). Жорж Розен писал об этом, что «индивиды помещались сюда не для того, чтобы получать медицинскую помощь, а скорее для того, чтобы защищать общество и предотвратить распад его институтов». (Томас Сас «Фабрика безумия»; Rosen G. Social attitudes to irrationality and madness in 17-th and 18-th century Europe// J. Hist. Med. & All. Sc. 1963. 18: 220 – 240; p. 237).

Относительно недавно (в 1860 году) для того, чтобы попасть в американское учреждение для душевнобольных, не было нужды страдать душевной болезнью. Как пишет профессор Томас Сас: «Достаточно было быть замужней женщиной». Так миссис Паккард поместили в государственную больницу для душевнобольных в Джексонвилле за несогласие с мужем-министром, законы штата о госпитализации провозглашали, что «замужние женщины... могут быть приняты или помещены в больницу по требованию мужа женщины или опекуна... без видимых свидетельств безумия, которые требуются в иных случаях». (Томас Сас, «Фабрика безумия». Illinois Statute Book, Sess. Laws 15, Sect.10, 1851. Цит. по: Packard E.P.W. The prisoner\'s Hidden Life, p. 37).

Томас Сас, почетный профессор психиатрии в отставке Нью-Йоркского университета Сиракуз пишет: «Папа(римский), князь, президент – каждый объявляет о том, что намерен помочь страдающему собрату. Вызывает оторопь, однако, понимание того, что каждый из них исключает одну возможность – возможность того, что предполагаемый страдалец, будь то жертва одержимости колдовством или жертва душевной болезни, мог предпочесть, чтобы его оставили в покое... люди, которым силой навязывают услуги воинствующей церкви или терапевтического государства, справедливо считают себя не спасенными душами или исцеленными пациентами, а жертвами и заключенными. » (Томас Сас, «Фабрика безумия». Ультра.Культура Екатеринбург. 2007 г.).

В гитлеровской Германии ситуация с помещением людей в психиатрические больницы и с дальнейшим помещением пациентов психиатрических больниц в специальные учреждения, где их подвергали эвтаназии (эвтаназия означает содействие в смерти безнадежно больным людям, термин происходит от греческого «эу танатос» - благая смерть), была еще более ужасной и омерзительной. Как сообщали немецкие исследователи Томас Редер, Фолькер Киллибус и Энтони Бервелл в книге «Психиатры: люди за спиной Гитлера» (Издательство «АНВИК К», 2004 г.) в гитлеровской Германии существовала программа с кодовым названием Т4 по имени улицы, на которой находился офис этой программы, Тиргартенштрассе, 4 в Берлине. Медицинским директором программы был Вердер Гейде, психиатр из Вюрцбурга. Была учреждена компания «Общественная скорая помощь». Приговоренных к смерти людей из больниц, домов милосердия, приютов легально на основании государственных распоряжений перевозили для уничтожения. Естественно никто не сообщал самим жертвам, куда в действительности их везут, никто не спрашивал их согласия на то, чтобы они были подвергнуты эвтаназии. Нужно сказать, что немецкие психиатры к тому времени переопределили термин эвтаназия, и он стал означать содействие в смерти тем, кто недостоин жизни. Перевозка людей, предназначенных для убийства, обставлена была так, чтобы служащим приютов и церковных благотворительных организаций оставалось только догадываться об истинном смысле действий правительства. Но, все же, многие руководители частных пансионатов были приватно уведомлены, куда и зачем увозят их пациентов. Солдаты загоняли пациентов как скот на железнодорожные платформы, им делали инъекции седативных препаратов (препаратов, предназначенных для успокоения, от лат. sedatus – успокоенный, умиротворенный). Часто, однако, вместо седативного препарата несчастным пациентам кололи огромную дозу скопаламина, сильного препарата, расслабляющего мышцы. Имеются свидетельства того, что инъекции делались одной иглой большому количеству пациентов. (Т. Редер, Ф. Киллибус, Э. Бервелл «Психиатры: люди за спиной Гитлера»). Эрнст Клее писал: «...Через несколько минут с больными происходил шок: на губах выступала пена, нарушалась способность членораздельно говорить, выпучивались глаза, немели конечности...». (E. Klee. «Eutanasie» in NS-Staat, Фракфурт-на-Майне, 1989 г., стр. 106). Иногда пациентов уничтожали и иным способом: по пути следования в грузовиках смертеносный газ подавался внутрь герметично закрытой камеры, устроенной в кузове. Когда вопли прекращались, солдаты вытаскивали из грузовиков мертвых и полумертвых людей и закапывали их в общих могилах в близлежащем лесу. Тех, кого не убил газ, добивали выстрелами в голову. Однако, похоже, что многих похоронили заживо. Впоследствии подобный опыт уничтожения душевнобольных был использован в концентрационных лагерях для уничтожения евреев, немецких диссидентов, поляков, цыган, русских и т.п. Психиатры, стоявшие у истоков операции по уничтожению душевнобольных в нацистской Германии, а также контролировавшие эту операцию, называли ее на своем жаргоне не «Милосердное умерщвление», но «эвакуация» или «дезинфекция». Отбором психиатрических пациентов для эвтаназии занимались немецкие психиатры, работавшие с досье (папками), т.е. всего лишь с психиатрической документацией. За каждого отобранного для эвтаназии психиатрического пациента, консультанты-психиатры получали немалые деньги: от 100 до 400 марок за одно досье. Естественно, что уже после войны, немецкие врачи-психиатры были против доступа к психиатрической документации родственников погибших жертв психиатрии. Это происходило еще и потому, что многие немецкие врачи-психиатры благополучно избежали ответственности за совершенные ими преступления во время существования нацистского режима, продолжили практиковать в послевоенной Германии. Справедливости ради следует отметить, что часть психиатрической документации была уничтожена в конце Второй мировой войны (Цит. по Редер, Куллибус, Бурвелл «Психиатры: люди за спиной Гитлера»).

В СССР ситуация с соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность при помещении в психиатрические больницы была не лучше. Советские психиатры совместно с властями практически безнаказанно помещали в психиатрические больницы несогласных с советским режимом. Типичным примером подобной ситуации является случай Владимира Константиновича Буковского, известного советского диссидента. Буковский был помещен в Ленинградскую спецпсихбольницу. В.К. Буковский отмечал, что «эпидемия» психических расстройств в СССР началась после высказываний Н.С. Хрущева о том, что в СССР нет политических заключенных, а те немногие, кто высказывает недовольство строем, психически больные люди. Эти слова оказались не шуткой премьера, а директивой. По словам Буковского, в это время студентам-юристам на лекциях разъясняли, что их профессия отмирающая, и набор на юридические факультеты сокращался. Им объясняли, что скоро государству не понадобятся услуги юристов, а их обязанности перейдут частично к товарищеским судам, частично – к психиатрам. В СССР стали закрывать тюрьмы, а специальные психиатрические больницы стали расти как на дрожжах. Положение диссидентов, которых объявляли душевнобольными, хорошо обрисовал некий психиатр Ковальский из Мурманска, с которым В.К. Буковскому довелось сидеть. Вот что говорил этот человек: «Дурачки, чему вы радуетесь? Вы же не знаете, что такое психиатрическая больница». Далее Буковский продолжает: «И, может быть, чтобы показать нам это наглядно, а, может, просто ради забавы, он начал доказывать нам, что мы действительно психи. Прежде всего потому, что оказались в конфликте с обществом. Нормальный человек к обществу приспосабливается. Затем потому, что ради глупых идей рисковали свободой, пренебрегали интересами семьи и карьерой. «Это, - объяснял он, - называется сверхценной идеей, Первейший признак паранояльного развития личности». Наши эксперты рассуждали прямо по этой схеме», - писал В.К. Буковский. (В.К. Буковский. «И возвращается ветер». Издание «Захаров». 2007 г. Стр. 181 – 183). В.К. Буковский так описывает решение суда о направлении его на принудительное лечение в психиатрическую больницу: «... на суд никого из нас пускать не собирались, всех судили заочно... Хотя формально, по закону, суд должен был проходить в полном объеме... фактически процедура занимала не больше часа. Зачитали обвинение, затем заключение экспертов и вынесли постановление о направлении на принудительное лечение бессрочно. Узнал я об этом только от матери, когда пустили ее на свидание в сентябре». Обращение с пациентами в спецпсихбольнице было страшным. Буковский пишет: «В камере, куда я попал, сидело еще двое. Утром один из них, только глаза продрал, начал выкрикивать лозунги... Целый день кричал, не затихая... Били его каждый день немилосердно, - надоедало надзирателям слушать его крики. Дверь отопрут, и человек шесть санитаров, точно псы, кидаются». Назначались и психотропные препараты в наказание за «плохое» поведение. Буковский сообщал, что применялся аминазин (сильнодействующий нейролептик). От него человек впадал в спячку, испытывал отупение и переставал соображать, что с ним происходит. Давалась также сера (или сульфазин). Это средство повышало температуру тела до 40 – 41 градуса, вызывало боль и лихорадку. Это продолжалось два – три дня. («И возвращается ветер...». В.К. Буковский Стр. 187 – 191). Естественно, что информация о том, что происходило в психиатрических больницах СССР особенно с политическими диссидентами тщательно скрывалась. Частично мы узнали правду только благодаря В.К. Буковскому, А.С. Прокопенко, известному историку-архивисту, высокопоставленному сотруднику Комитета по делам архивов при президенте Б.Н. Ельцине, из монографии А.С. Прокопенко «Безумная психиатрия», благодаря врачу-психиатру В.С. Пшизову, из его книги «Синдром замкнутого пространства» и немногим другим авторам, в основном, диссидентам.

Случаи, о которых поведали на слушаниях пострадавшие и юрист Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека, подтверждают, что в сегодняшней российской психиатрии немногое изменилось к лучшему в сравнении с советскими психиатрическими больницами. Право на защиту от ложных обвинений, право на свободу и личную неприкосновенность, право получать информацию, касающуюся гражданина, от психиатрических или медицинских учреждений – эти права, по-прежнему, нарушаются в нынешних российских психиатрических больницах. С той лишь разницей, что сегодня это чаще делается не по политическим мотивам, а потому, что психиатрия стала серьезным орудием в семейных ссорах, в разборках, связанных с бизнесом, эффективным способом устранения «ненужных» жалобщиков и т.п.

Основной вопрос, по моему глубокому убеждению, в другом. Хотим ли мы, чтобы подобная ситуация с правами человека в области душевного здоровья продолжалась? СПб Гражданская комиссия по правам человека не соглашается с подобным положением дел, поэтому мы боремся, используя исключительно легальные методы. И мы добиваемся успехов. И об этом на слушаниях также поведали пострадавшие.

Напомню, что наша комиссия является частью сети аналогичных учреждений, существующих в примерно 30-ти странах мира. Всего, на данный момент, существует около 300 подобных комиссий. Международная Гражданская комиссия по правам человека была создана в 1969 г. Церковью Саентологии и почетным профессором психиатрии Томасом Сасом. Томас Сас, профессор психиатрии Нью-Йоркского университета Сиракуз, ныне в отставке, говорил: «Нам следует отдать честь Гражданской комиссии по правам человека, потому что это, действительно, организация, которая впервые за историю человечества стала рупором выражения мнения, значимого с политической, общественной и международной точки зрения, чтобы дать бой психиатрии. Этого никогда не случалось в истории человечества ранее».

В заключение я хочу упомянуть случай Сергея Сотника, задокументированный ранее СПб Гражданской комиссией по правам человека. В отношении этого человека было возбуждено уголовное дело за якобы конфликт с милицией, в рамках данного уголовного дела он был направлен на судебно-психиатрическую экспертизу в городскую психиатрическую больницу № 6, затем С. Сотник был направлен на недобровольное психиатрическое лечение в Городскую психиатрическую больницу № 1 им. Кащенко. Гатчинский суд, Ленинградский областной суд не согласились с якобы необходимостью недобровольного лечения Сотника, и он был отпущен на свободу. Однако, в дальнейшем по решению суда по уголовному делу Сотник был направлен повторно на судебно-психиатрическую экспертизу в ту же ГПБ № 6, где ему уже был поставлен психиатрический диагноз. Естественно, что и второй раз СПЭ признала С. Сотника душевнобольным, нуждающимся в принудительном лечении. И, опять же, совершенно закономерно, раз было соответствующее заключение врачей-психиатров, то суд по уголовному делу принял решение о направлении С. Сотника на принудительное лечение в психиатрический стационар. Сейчас судьба С. Сотника, что называется «висит на волоске». Его последняя надежда на справедливость – кассационная инстанция.

Автор данной статьи - Роман Владимирович Чорный. Я являюсь дипломированным врачом-педиатром, прошедшим специализацию по детской и подростковой психотерапии. Я также получил дополнительное образование в области прав человека в Московской школе прав человека. Я работаю в сфере защиты прав человека с 1998 года, являюсь президентом Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека. Уставная цель СПб Гражданской комиссии по правам человека – это защита прав человека в области душевного здоровья в соответствии со Всеобщей Декларацией прав человека. Санкт-Петербургская Гражданская комиссия по правам человека является частью сети аналогичных организаций, существующих в различных (примерно в 30) странах мира (около 300 организаций). Международная Гражданская комиссия по правам человека была создана в 1969 году Церковью Саентологии и почетным профессором психиатрии Нью-Йоркского университета Сиракуз Томасом Сасом (ныне в отставке).

За дополнительной информацией и фотографиями с проведенных слушаний можно обращаться в офис Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека: Санкт-Петербург, 191040, Лиговский пр., д. 56, литер «Г», офис 105; 8-812-764-80-39; 8-812-331-95-40; cchrspb@mail.ru; www.cchr.spb.ru